Журнал "Зелёная стрела"
Меню раздела

Фаду: «Португальский романс» или песни Севера

Поделиться

В заголовке нет ошибки. Речь не о географии, а о фамилии. Фамилия легендарной исполнительницы португальского Фаду, Марии Севера, действительно, созвучна для русскоязычного человека с географическим направлением.


Хосе Мальхоа. «Фадо»

И в этом можно найти иронию судьбы. Ведь сама песня Фаду в чём-то созвучна с русским романсом.
Специалисты доказывают, что наше понимание вещей связано с ассоциациями, которые возникают, когда мы слышим то или иное слово. Так, у одних Португалия ассоциируется с португальским портвейном, у других – с прекрасными садами, для третьих Португалия – это великие мореплаватели. Так или иначе, все эти ассоциации верны и стоят того, чтобы поехать в Португалию и воочию убедиться в этом. Но впечатления от поездки в Португалию будут неполными, если не проникнуть в душу португальца. Сделать это можно с помощью песни. Нет, самим петь необязательно. Нужно лишь открыть свой слух для традиционной португальской песни – фаду.

Все, кто бывал в Португалии и слушал фаду, даже не понимая языка, утверждают: главное - услышать её, а дальше фаду сама найдёт путь к струнам вашей души. Потому, планируя тур в Португалию или хотя бы на день заехав в Лиссабон, пусть даже по делам, стоит предусмотреть хотя бы час своего времени, чтобы познакомиться с этим самобытным явлением Лиссабона.

Именно Лиссабон является родиной фаду. Исследователи музыки отмечают, что именно тут стилистически разрозненные фольклорные произведения выкристаллизовались в единое целое, что получило название – песня судьбы (Фаду – от фатум – судьба).  Некоторые считают фаду старейшим жанром португальской песни, хотя официально считается, что первой его исполнительницей была Мария Севера (1830—1868) .

Плакат первого фильма о Марии Севера (A Severa. 1931, режиссёр Жозе Лейтан ди Барруш). Лента "Севера" стала первой полнозвуковой картиной португальского кинематографа. С момента её выхода именно в таком образе и представляют себе Марию Севера в культуре Португалии. Рядом – набросок Марии Севера с натуры. Художник Франциско Метраш (Francisco Augusto Metrass (1825-1861))

Судьба – странная штука и, как алмаз рождается из чёрной земли, так и бриллианты искусства, случается, рождаются не в меньшей серости, а то и черноте, под стать земле. Похожей была судьба девочки, родившейся в лиссабонской таверне в семье, если так можно было назвать это явление, владелицы этого заведения, не гнушавшейся подработкой древнейшей профессией, и мужчины, имевшего цыганские корни. Возможно, последнее привело Марию к игре на португальской гитаре и пению. Можно предположить, что необычный звук этого инструмента в сочетании с песнями цыган, которые этот народ передаёт из уст в уста тысячи лет, родили в итоге в фантазии Марии своеобразное исполнение.

Прот Лиссабона. Гравюра.

Конечно, оказывал действие и порт. Лиссабон – портовый город, а в порту всегда что-то происходит. Всегда кто-то приплывает из дальнего похода, а кто-то в него отправляется. Это место, где больше всего чувствуется радость возвращения и так же остро ощущается возможность утрат. Это место, где все люди объединены  надеждой. Одни надеялись, что доберутся до берега, другие надеялись, что увидят родных, третьи надеются когда-нибудь ещё увидеть отплывающих, четвёртые надеются продать товар, пятые – его купить. Можно сказать, что порт в этом смысле – место, где живёт надежда. Всё это неминуемо должно было наложить свой отпечаток на искусство Португалии.

Порт, возможно, и незаметно, но всегда двигал прогресс вперёд. Там, где встречаются товары, языки, люди – всегда есть что-то новое. Это справедливо и для песен. Талантливый человек всегда найдёт в порту что-то, что окажет влияние на его искусство. Так произошло и с Марией Севера.

Азужелу. Порт Лиссабона.

Её слух слил воедино то множество лиц, голосов, песен, судеб, которое она видела в таверне матери, породив в ней песню, объединившую ностальгию, печаль, одиночество, отчаяние, боль утрат и надежду на любовь, которой так не хватало людям, жившим и трудившимся в трудных условиях.  Португальцы называют это хитросплетение оттенков одним словом – saudade. Перевода на русский нет. Саудаде стало именем собственным, призванным передать характер фаду.

Севера начала исполнять свои песни в тавернах Лиссабона, будучи совсем юной, и достаточно быстро её неповторимая манера исполнения пленила сердца завсегдатаев этих заведений. Мария стала популярной. Её песня тоже. Но это не уберегло молодое дарование от повторения пути своей матери. Увы, она не вырвалась из уз атмосферы таверны, не стала «звездой», в современном понимании этого слова, её не произвели в баронессы и даже не дали никакого звания. Жизнь бедных районов редко похожа на романтическую сказку. Действительность поглотила Марию.

Она, как и мать, подрабатывала проституцией и, как это часто бывает с самородками, – закончила свою жизнь рано и бесславно. Она умерла от туберкулёза в одном из заведений Лиссабона. Говорят, оно было борделем. По легенде, умирая, первая «фадишта» (так называются исполнители фаду) произнесла слова, которые заключают в себе боль не меньше, чем её песни: «Умираю, хоть так и не жила». Она осознавала, что её жизнь не такая, какой могла бы быть. Нам остаётся только догадываться, какие мечты скрывались в душе умирающей двадцатипятилетней певицы, что терзало её душу. Возможно, это была неразделённая любовь…

Фаду, появившийся и развивавшийся спонтанно, преимущественно в тавернах, не мог не выплеснуться на улицы Лиссабона и не проникнуть в дома местной знати. С конца 19 века начинает оформляться направление фаду, которое позднее получит определение «аристократическое фаду». Разумеется, на него влияли уже не только мотивы и образы, привезённые мореплавателями из-за океана, но и португальская поэзия, а также особый жанр португальской лирической песни – модинья. 

Спустя всего 40 лет после своего появления в высшем свете Лиссабона высокое фаду не просто отправляется в путешествие по всей Португалии, но и разделяется на различные стилистические подвиды.К концу 20-х годов двадцатого столетия фаду перерождается из фольклорного жанра в профессиональный. Появляются исполнители, которые становятся всеобщими любимцами и даже весьма влиятельными личностями.  Так даже в 21 веке незыблемым авторитетом в мире „португальского романса” остаётся Амалия Родригеш. Её значение для культуры Португалии в целом было настолько высоко, что в связи с её кончиной 6 октября 1999 в стране был объявлен национальный траур.

При жизни творчество фадишты способствовало популярности фаду во всём мире. «Королева фаду», как её называли современники, давала концерты во множестве стран. В том числе в СССР. В мае 1969 года самый знаменитый „голос Португалии” зазвучал для публики, для которой романс – часть исторической памяти. Концерты Родригеш прошли в Ленинграде и Москве и были тепло приняты советским зрителем.


Amália Rodrigues - Estranha forma de vida (1965)


Современное фаду исполняется как женщинами, так и мужчинами. Аккомпанируют фадиште, как правило, две гитары – шестиструнная и двенадцатиструнная португальская гитара. Именно ей принадлежит пальма первенства в жанре, тогда как привычной нам шестиструнке отведена несколько второстепенная роль. Считается, что португальская гитара передаёт всю гамму утончённых ощущений фаду. И, действительно, для тех, кто не понимает языка, музыка выходит на первый план. Её сочетание с голосом фадишты рождает цельный образ романса.

Ricardo Ribeiro - Destino Marcado

Кроме звучания, инструмента и содержательной эмоциональной части, схожесть фаду с русским романсом заключается ещё и в местах исполнения. Нам привычно, что в ресторанах и других увеселительных заведениях дореволюционной России веселящихся сопровождали цыгане. Привычно настолько, что в русском языке укоренилось выражение: "приехал с цыганами и песнями".

Ресторан и сейчас ассоциируется с этим народом и его богатой музыкальной культурой, которая в 21 веке переживает вновь рост популярности. Как и фаду.

Так вот и фаду, исполнявшиеся изначально в трактирах и ресторанах, имеют в Португалии свои специальные заведения. Они так и называются – Дом Фаду. В Лиссабоне их великое множество и каждый из них чем-то уникален.

Это особенность жанра, ведь каждая песня сложена под конкретный случай. Так происходит с момента основания жанра. Ведь несложно себе представить, что на кораблях, отходивших от причалов Лиссабона, были собраны десятки судеб. И десятки печалей сходились в одном месте, чтобы потом расплыться волнами фаду.

Конечно, Лиссабон – это не только фаду. Это и знаменитый португальский портвейн, ставший в своё время ценнейшим экспортным товаром, и прекрасные сады и парки, это и великолепная расписная керамика – азулежу, популярная, как и фаду, не только в Португалии, но и за её пределами.

Истории возникновения последних, в отличие от „португальского романса” не всегда связывают с мореплавателями. Но нельзя списывать со счетов факт того, что, если бы не открытие португальскими первопроходцами морских торговых путей, азулежу не проникло бы в культуру Португалии из арабских стран,

а портвейн вряд ли стал бы известен дальше долины реки Дору. Само его появление обязано поиску оптимальных условий перевозки вина на судах.

Лодки с бочками портвейна на реке Дору

Кроме того, измученному долгими и опасными походами моряку было наверняка приятно вернуться в родные места, где после горьких от соли волн океана и лишений суровой корабельной жизни его встречают красивыми изразцами дом, где на столе стоит сладкое вино.

И душа уже просит песен на радостные темы. Впрочем, современному фаду есть что предложить и в этом случае.

Международный ландшафтный центр Зелёная стрела.