Преобразование Колхиды в мандариновый рай
«Мы были в Грузии. Помножим нужду на нежность, ад на рай, теплицу льдам возьмём подножьем, и мы получим этот край». (Борис Пастернак)
Перенесёмся теперь на пару десятилетий вперёд и на несколько десятков километров севернее, в Поти — эпицентр событий 1930-х годов, описанных Константином Паустовским в повести «Колхида». На стене духана, хозяином которой, правда, был не мегрел, но гуриец (хоть и толстый, но хороший человек), бродячий художник-самоучка Бечо изобразил «Колхиду в будущем, когда вместо обширных тёплых болот эта земля зацветёт садами апельсинов. Золотые плоды, похожие на электрические лампочки, горели в чёрной листве. Розовые горы дымились, как пожарище. Белые пароходы проплывали среди пышных лотосов и лодок с нарядными женщинами. В садах пировали мингрелы в галифе и войлочных шляпах, и ко всему этому детскому пейзажу простирал руки старик в черкеске». Герои повести видели неприглядную реальность — «плоская, болотистая страна с пышным названием», «затяжные тёплые дожди, мутные реки, мчавшиеся в море со скоростью курьерских поездов, деревянные дома на сваях, духаны, где подавали тёплое вино с привкусом касторки». Колхидские джунгли — это гнилые озёра, душные леса, перевитые лианами, где, кроме северной ольхи и рододендронов, почти никаких деревьев нет, запущенная, разлагающаяся на корню малярийная растительность. В описаниях флоры автора можно уличить в непоследовательности, ибо через несколько страниц он пишет: «Леса густо заросли облепихой и ломоносом, ежевикой и папоротником. Сила растительности была потрясающей».
Впрочем, скорее дело всё же в противоречивости самой природы. «Страна гладкая, как тарелка. У самого подножия Гурийских гор она подымается над морем только на два метра, а здесь, в Поти, не будет и одного метра. Собственно говоря, мы сидим на воде», а «для роста деревьев нужно не меньше метра сухой земли». Из-за воды здесь страшная бедность растительных видов, «растёт всякая болотная дичь». Старый инженер Пахомов, автор грандиозных проектов осушения колхидских болот и создания на их месте «тропического рая» (это — сады цитрусовых, чайные плантации, курорты) сожалеет, тем не менее, что приходится «уничтожать природу». Но ведь на месте болот, по сути, «малярийной пустыни» возникнет «могучая сельскохозяйственная культура», такое «богатство растительной жизни, которое и не мечталось египтянам». Ботаник Невская утверждала, что в Колхиде изумительный климат, что, якобы, «около Поти, в деревне Кодор, на Рионе, лежит европейский полюс тепла», а потому «рост растений продолжается круглый год». На самом деле такой деревни около Поти нет. К тому же, через время сама Невская выявила, что «всегда в низинах, особенно зимой, воздух был холоднее, чем на холмах. Градусов на пять». Так что полюс, видимо, в другом месте находится. Наслушавшись таких разговоров, старый извозчик Шалико шутил, что через десять лет пароходы будут входить в порт Поти не на огонь маяка, а на запах лимонов.
Читаем «Колхиду» дальше и узнаём, что «в померанцевых плодах — в лимонах, апельсинах, кинканах и мандаринах заложен таинственный витамин С. Если его не вводить в пищу, начинается цинга… Эти растения были верными друзьями детворы. Недаром листья у японских мандаринов «уншиу» походили на детские руки». Невская перебирает апельсины — ризские, самые грубые, их привозят из Трапезунда, эти с резким винным запахом, эти — кинканы, размером с орех. Вот лимоны, «как бы облитые жёлтым цветом зари». Плод «ляймквата» прозрачный, косточка просвечивает сквозь тонкую кожицу. Сорт может выносить суровые зимы. Вот «громадные, в два килограмма весом», покрытые сизым потом плоды хурмы, «из них делали сахар и сидр». Рядом лежала скромная мушмула, вылечивающая болезни почек, стояло за сеткой китайское лаковое дерево. Там и «образцы тюльпанового дерева», которое «разводили для аэропланных пропеллеров». Тут же были и персики, «сок одного из них мог наполнить целый стакан», и «розовые бататы, мучнистые и сладкие, и японская редька весом в восемь килограммов». Началась работа по внедрению в Колхиде китайской крапивы «рами», дающей «блестящее и крепкое, как шёлк, волокно», герань, и «сигарные табаки», и мохнатые ветки криптомерии с тысячами маленьких шишек.
Правда, самым ценным тропическим деревом Невская считала эвкалипт — «дерево жизни», «алмаз лесов», которое «почти пугало странной силой жизни, богатством, размахом разнообразных и ценных качеств». В Колхиде за два года эвкалипты вырастали в семиметровые, мощные деревья, а старые «достигали головокружительной высоты в сто пятьдесят метров». «Пятилетний эвкалипт даёт древесины больше, чем наши двухсотлетние ели и пихты». «Древесина эвкалипта считалась неразрушимой», точнее — она по крепости превосходит дуб и чёрный орех, шпалы из неё «держались вдвое и втрое дольше обыкновенных». Листья эвкалипта всегда повёрнуты рёбрами к солнцу и потому в таком лесу нет тени. Они испаряют огромное количество влаги, а ещё издают эфирный запах, который «убивает малярию». О том, насколько серьёзную угрозу на Черноморском побережье представляла малярия, свидетельствует тот факт, что только в 1956 году в Сочи впервые за год не было обнаружено ни одного случая заболевания ею.
Обращаясь к жителям побережья, учёные убеждали их, что «преступлением было бы разводить на этих золотых землях… такие грубые культуры, как кукуруза и просо…. Теперь будете сажать чай, мандарины, рами и лимоны. Берег моря от Анаклии до Кобулет превратится в сплошную полосу курортов». Повесть Паустовского вышла в свет в 1934 году, а 1 января 1938 года в «Правде» был напечатан его очерк «Новые тропики» о том, как, благодаря продуманной системе осушения болот, облагорожена природа.
Написанное Паустовским, то взгляд заинтересованный, благожелательный, но со стороны. А вот как «болотная революция» виделась изнутри. Откроем, например, вышедший в 1938 году роман «Гвади Бигва» известного писателя Лео Киачели, «любившего держаться ближе к берегам действительности». Действие происходит в селе Оркети в Гурии. Да, у вдовы Мариам, передовой колхозницы и лучшей ударницы у дома «рассажены правильными рядами мандариновые деревья». Вот она подвязывает, «опустившиеся под тяжестью плодов ветви довольно большого мандаринового дерева». Вот Гоча, считавшийся середняком, «на редкость трудолюбивый, толковый хозяин. Он развёл в своей усадьбе лимонные и мандариновые деревья и ухаживал за ними так, что любому агроному впору. Он первый в деревне занялся этой культурой. Его маленький дворик напоминал собою показательный сад, а два пятнадцатилетних лимонных дерева (которые чудесно разрослись — казалось, плодов на них больше, чем листьев) славились на весь район». Свой мандариновый сад он отдал колхозу. Так это передовики освоили цитрусовые.
А бывший батрак Гвади, собравшись на рынок, смог найти на своих двух деревцах всего два десятка ранних мандаринов, да и те отобрал и использовал в качестве закуски, встретившийся по пути бывший хозяин. Он преподнёс рюмку и бывшему батраку, мандарины раздал собутыльникам, а нам завещал помнить, что «нет на свете лекарства лучше красного вина». К слову, и хурма во дворе Гвади рано стоит без листьев, по стволу её вьются виноградные лозы. Листья с них тоже осыпались, «ребята дочиста объели виноград, даже созреть ему не дали. Грозди, что росли вверху, склевали птицы. Но Гвади не скажет про них худого слова… «Не дай Бог без птиц! …щебету от них, щебету сколько… Это чего-нибудь, да стоит». Гвади любит, когда щебечут птицы. Село в то время переживало подъём. Не зря жаловался пастух: «Скотину некуда выгнать; тут, говорят, чай; там — мандарины; тут — то, там — сё; хоть бы с ладошку луга оставили».
Мандарины в прозе
В наше время в Грузии ежегодно собирают примерно 50-60 тысяч тонн мандаринов. Апельсинов и лимонов намного меньше. В 2018 году только экспорт мандаринов составил порядка 25 тысяч тонн, из них более половины — в Россию. Хотя годом ранее одна лишь Аджария рассчитывала экспортировать 40 тысяч тонн. Проблема сбыта крайне остра. Внутренние цены на мандарины низки и выращивать их становится невыгодно. Порою даже вырубают плантации и сажают фундук или миндаль. Правда, цена на орехи тоже очень низкая, по сравнению с московскими, на порядок ниже. Так побалуйте себя орехами.
Но, вернёмся к мандаринам. Культивируется в основном всё тот же японский «Уншиу». Его обычно собирают с 15 ноября до 1 января. Внедряются новые сорта, которые позволят на месяц-полтора продлить сезон сбора. Большие надежды возлагаются, в частности, на более ранний, урожайный, с лучшими на вкус плодами «Тиахара-Уншиу». Это клон старого сорта, который был обнаружен в саду японского фермера Тиахара. Оптовая цена килограмма мандаринов в сезон 2018-2019 гг. составляла в Грузии от 0,35 до 0,7 доллара, но их же ещё надо привезти. На тбилисском рынке мандарины стоили 1 лари (0,33 доллара), апельсины — 3, лимоны — до 7.
«Не хватает не только рынков сбыта продукции», — считает, например, аджарский фермер Гия Романадзе, но и «современных знаний». Многие ухаживают за цитрусовыми плантациями по старинке, вносят удобрения, проводят обрезку не строго в срок, а, когда придётся. Даже с уборкой урожая тянут до Нового года, а ведь «плоды переспевают и теряют вкус». Поэтому министр сельского хозяйства Грузии Лаша Комахидзе возит с собой секатор, что показывать крестьянам, как надо правильно убирать: «плод надо аккуратно срезать, а затем убрать сам хвостик, чтобы он в ящике не повредил соседние плоды». Спелыми считаются и слегка зелёные на вид плоды. Главное, чтобы шкурка чуть-чуть отделялась от мякоти, что легко определить на ощупь. Стандартный мандарин имеет 5 см в диаметре.
Мандарины как украшение Зугдиди
Итак, мандарины лишь повод, хотя и весьма серьёзный, для того, чтобы снова побывать в Грузии. Теперь у вас будет возможность как-то сравнить то, что было очень давно, о чём мечтали вдохновенные строители нового социалистического мира, насколько им удалось преобразить старый, и, наконец, что от всего того осталось сегодня.
Мандарины будут в Зугдиди. Это стольный город Мегрелии (Менгрелии или по-новому Самегрело. «Са» — место, земля, страна, в данном случае — мегрелов, как Сакартвело — земля картвелов), сильно обезлюдевший от перемен, вызванных независимой жизнью. Верно писал Шота Руставели: «Без шипов, как всем известно, не бывает в мире роз». До 1990-х годов в Зугдиди работало более десятка фабрик и заводов. В настоящее время здешний народ «кормится» туристами и мандаринами.
Зугдиди — вотчина князей Дадиани. С 1803 г. они пребывали в российском подданстве. В 1857 г. введено российское управление, а в 1867 княжество упразднено и князья стали простыми российскими дворянами. Главная достопримечательность — дворцы князей Дадиани. Ещё в XVII веке, посетивший эти края миссионер Арканджело Ламберти писал, что «у князя более 50 дворцов, между коими дворец в Зугдиди красивейший: он построен из очень хорошего камня, его внутренние покои отделаны по-персидски». Между тем, Западная Грузия всегда была под сильным влиянием Византии, а затем Турции. Нынешние дворцы Дадиани построены: первый для Екатерины Дадиани, урождённой Чавчавадзе, родной сестры Нины Грибоедовой, в 1873-1878 гг. архитектором Эдгаром Дж. Райсом по «мотивам» Воронцовского дворца в Алупке, второй — для её сына, последнего мегрельского правителя Нико Дадиани (1847-1903) в 1880-е годы по проекту Леонида Васильева. Дворцовый комплекс приведён в порядок.
Часть его занимает исторический музей, созданный ещё в 1849 году Давидом Дадиани. Среди его экспонатов — золотая античная маска, икона царицы Тамары, памятники древности, попавшие в Грузию после падения Константинополя, даже одна из трёх посмертных масок Наполеона Бонапарта, которую привёз в своё время муж Саломе Дадиани Ашиль Мюрат, внук наполеоновского маршала Иоахима Мюрата. Сад (26,4 га) у дворца заложен в 1850-е годы Екатериной Дадиани с помощью европейских садовников, в частности баварского подданного Егора Малашера, получившего за три с половиной года работы 868 рублей 75 копеек серебром. Сад сохранился, сейчас в нём около 500 видов растений и он преобразуется в ботанический сад — филиал Тбилисского. Парк есть в каждом городе, а ботанический сад сразу на ранг поднимает статус города.
В Мегрелии виноград растёт, чаще всего, взбираясь на деревья или беседки. Это так называемая маглари — самобытная культура выращивания. Считается, что именно через Колхиду виноград пришёл в Грузию, но у моря для него слишком сыро, виноград не набирает сахара, а вино не накапливает спирта. Впрочем, повыше, в предгорьях, в Мартвильском районе выращивают сорт Оджалеши и делают из него отличное вино. Главные же доходные культуры — кукуруза и орехи.
Кроме Зугдиди в Самегрело, в устье Риони, есть такой значимый центр, как Поти (средневековый Фазис, следы которого мы видим на гербе города), ныне крупный порт, ключевая точка транспортного коридора «Европа— Кавказ — Азия». В окрестностях города много пляжей с темноватым песком, который в Уреки, что на границе с Аджарией, становится совсем чёрным. Недалеко и пляжи Анаклии, озеро Палеостоми, Колхетский национальный парк. Когда-то приличная рыба водилась в тамошних водах. 21 февраля 1860 года владычица Мегрелии Екатерина Чавчавадзе велела своему управляющему обложить податью рыбаков Сочилао и Анаклии, ибо они «много осетров вылавливают и большую выгоду имеют. Не лишай моих детей их кровных денег, не дай другим поживиться за наш счёт».
Мегрелы придумали сыр сулугуни и аджику, похоже, причастны к рождению таких замечательных блюд, как — купаты, сациви, жареный поросёнок и хачапури. Они породили великого организатора нашей ядерной науки и промышленности Лаврентия Павловича Берия. А ещё известного писателя Константина Гамсахурдия (1891-1975), лучшие из его романов — «Десница великого мастера», посвящённый зодчему Константину Арсакидзе, воздвигшему по заказу царя Георгия I, храм Светицховели в Мцхете и «Давид Строитель» о величайшем грузинском правителе XII века. Помимо книг, антисоветски настроенный писатель в свою очередь, породил совершенно оголтелого ненавистника всего советского и русского, и ещё более известного в мире — Звиада Гамсахурдия, первого президента Грузии. В романе «Похищение луны» Гамсахурдия-отец писал: «Мегрел всё на свете отдаст за лошадь, — и жену, и детей, но, подвернись случай показать лихую езду, — не пожалеет и лошади». Когда Гамсахурдия-сыну подвернулся случай показать лихое презрение к прошлому, ненависть к соседям, неистовую любовь к атлантической демократии, он, вкупе со столь же оголтелыми патриотами, коих хватало и среди соседей, и своей лошади-Грузии не пожалел, оставил такие завалы, которые долго придётся разбирать будущим поколениям грузин, осетин, абхазов, русских.
Северо-западнее Мегрелии расположена Абхазия, в которой тоже проживало множество мегрелов и вообще грузин. Сейчас они остались лишь в Гальском районе, что совсем рядом с Зугдиди. Севернее — Верхняя Сванетия, на востоке — Имеретия, на юге — Гурия. Уже это показывает, сколь многоцветна и сложна здешняя национальная палитра. Грузинский язык — официальный язык Грузии, литературный и общенациональный язык грузинской нации. Он насчитывает 17 диалектов — картлийский, кахетинский, аджарский, гурийский, имеретинский, пшавский, хевсурский, джавахский и т. д. Мегрелы — субэтническая группа грузин, язык которой, наряду со сванским и лазским, входит, как и грузинский в картвельскую семью языков. Однако используется он только в быту. Я не слышал, чтобы те же мегрелы ставили вопрос хотя бы об автономии. Для всех грузин всегда на первом месте был вопрос единства нации. Бессмертным признано имя объединителя Грузии, творца её политической и экономической мощи — царя Давида IV Строителя (1073 -1125). «Счастливейшее знамя Горгасалово и Давидово» — символ борьбы за единство и величие Грузии взяла царица Тамара (1166-1213), правление которой стало «золотым веком грузинской истории». В летописном своде «Жития Грузии» («Картлис цховреба» XIII век) читаем, что в смутные времена, когда пришли монголы и не осталось царя из грузинского рода, собрались все правители Грузии. «Пришли с запада и востока, херетцы и кахетцы, месхи и торийцы» и решили, что «надо воссоединиться нам всем и сразиться с татарами».
Дальние князья Цотнэ Дадиани из Абхазети и рачинский Эристав отправились снаряжаться раньше других, дабы вовремя прибыть с войсками к месту сбора. Когда благородный Цотнэ Дадиани прибыл с войском на место встречи, то узнал, что монголы угнали всех князей-грузин и подвергают их мучениям. Он вернул войско домой, а сам явился к монголам, надеясь спасти братьев, «положив жизнь за ближних своих и тем обрёк себя на смерть». Знакомый уже нам Нико Дадиани рассуждал незадолго до своей кончины в Петербурге об упадке Грузии. Причину он видел в том, что «мы разорвали знамя Давида и Тамар на девять лоскутков: сперва разбили Грузию на три части — Кахети, Картли, Имерети, затем разделили её на семь княжеств. Грузия должна иметь одного правителя, должна быть единой. Чем больше в доме дверей, тем больше сквозняков». Простой, неучёный крестьянин Цицикорэ, земляк известного писателя Георгия Леонидзе (1899-1966), тоже был поборником единства: «Нет, не надо нам розни, обособления! Пусть никто не говорит: «Я имеретин», «Я кахетинец», «Я мегрел!» Все мы одной материнской грудью вскормлены. Народ должен быть спаян, слит воедино! Братьям надо жить в неразделе!» Добавлял другой мудрый старик: «Мало ведь нас, грузин, мы должны ковром друг перед другом слаться». Из всех грузинских земель до недавних пор отторгнутой оставалась лишь земля лазов, что в Турции на юго-восточном берегу Чёрного моря и северных склонах Восточно-Понтийских гор.
Кроме мандаринов Мегрелии, программа поездки включает также Тбилиси (приравнен к краю). «Мне Тифлис горбатый снится, сазандарей стон звенит, на мосту народ толпится, вся ковровая столица, а внизу Кура звенит» (Осип Мандельштам)
«Приданое — одно из звеньев национальной традиции. У нас не то, что у мусульман, где иной жених покупал невесту за пятьдесят верблюдов или пятьдесят овец. У нас за девушкой назначали в приданое золото — столько золота, сколько она весила! Турки про нас даже анекдот сложили: в Гюрджистане, мол, разбогатеешь на девушке и … на мусоре — за вывоз из дому того и другого хорошо платят». (Иосиф Гришашвили. Литературная богема старого Тбилиси)
— Мцхета (Мцхета-Мтианетский край). В этом «втором Иерусалиме» на стене собора Светицховели неизвестный мастер высек руку, сжимавшую наугольник. Десница зодчего, храм воздвигнувшего, на стене его высечена, — ходит в народе молва, — строитель храма Самтавро из зависти отрубил своему ученику десницу. «Всем доволен был Самтавро мастер, были щедрыми его посулы. Что хотел я, возводивший Мцхета? Храм построить, Богу помолиться. Превзошёл я мастера. За это в гневе отрубил он мне десницу». В Мцхета стоят рядом два храма — Верхняя церковь Преображения Господня (Самтавро) и Нижняя церковь — Светицховели с частицей Столпа животворящего.
«Ничего я не хочу — в золотом Светицховели ставлю бедную свечу. Малым камушкам во Мцхета воздаю хвалу и честь». (Белла Ахмадулина)
— Боржоми (край Самцхе-Джавахети). «Боржоми» лучше пить в Боржоми и «Ахашени» в Ахашени. Пленяет нас в открытом доме первоисточника вкушенье. Неповторимо чудо это, знакомо всё и незнакомо… Так и на родине поэта стихам внимаешь по-иному. Волшебный ток, рождённый в лозах, в душе, в тиши подземных сводов, не терпит сложных перевозок, не терпит ложных переводов». (Яков Хелемский)
— Батуми (Аджария). «Оранжерея. Город-колибри. Город пальм в кадках. Город малярии и нежных японских холмов. Город, похожий на европейский квартал в какой-угодно колониальной стране, звенящий москитами летом и в декабре предлагающий свежие дольки мандарина». (Осип Мандельштам о Батуми. 1920 г.)
«Так порою, светлой грустью ранен, глядя на прибоя полосу, здесь в Батуми, давний северянин, солнце я в груди своей несу». (Всеволод Рождественский)
Итак. Вы побываете в восточной и западной частях Грузии. Убедитесь, что земля эта богата всеми благами земными: хлебом, вином, садовыми плодами; зимою она мягкая, солнечная, летом нежаркая; изобилует студёными ключами, тенистыми рощами, дремучими лесами, густыми травами и прекрасными цветами. В феврале-марте вся Грузия в фиалках. Говорят, что вырастают они там, где упала материнская слеза. А, показывая нам земляничную поляну, старый человек сказал, что это «алыми дождями орошена наша земля, каждая ягодка — капля крови предков». «На Ксани и Арагви, — писал Галактион Табидзе, — снова луга окрестные в цветах». Георгий Леонидзе вспоминал, как любил в детстве праздник цветов в мае месяце, когда «дом украшался розами, лилиями, душистыми, цветущими ветками пшата, пёстрыми полевыми цветами. Целую арбу цветов привозили с поля! Особенно щедро украшали фасад дома — столбы и перила балкона, окна; каждый столб обвивали гирляндами из роз, колокольчиков, ромашек». Здесь вполне уместны такие хорошие названия сёл и местностей, как Вардисопэли (Деревня роз), Вардигора (Цветочная горка), Окробагети (Золотые сады), Окроцхаро (Золотой источник). Но почувствуете и разницу. На востоке климат суше и суровей, зимой бывают морозы.
Это край винограда, мандарины не растут. В прежние времена многие местности там страдали от безводья. Об этом напоминают, например, названия мест и урочищ вокруг родного села Леонидзе Мухат-Цкаро (Дубовые ключи) — Каменистая балка, Сухоречье, Озёрное дно, Высохший ручей. Да и сами родники в селе к временам его детства давно иссякли. Надо сказать, что проблемы орошения были в основном решены только при Советской власти. Тогда же, в 1930-50- годы, страдавший от заболачивания и малярии, западный регион был превращён в субтропический рай. Но даже там зимой порою выпадает снег и подмораживает. Вспомните, например, у Нодара Думбадзе о последней военной зиме, которая даже в Гурии «выдалась лютая. Беспрестанно валил снег, дул пронизывающий ветер». Илларион даже новенькие лыжи принёс для Зурикелы, чтобы тот в школу на них пошёл.
Путешествуя, обратите внимание — вся плодородная земля в Грузии возделана, на горах и кручах построены храмы и монастыри. Труд земледельца почитается. Мы часто встретим садоводов, которые так похожи на знакомого нам «Отца солдата». Целыми днями крутятся они среди лоз, холят и обихаживают их, опыляют, обрезают, прививают, обкапывают и полют землю, лечат лозу серой, опрыскивают купоросом, поливают, стерегут. Заглянете к нему в гости — встретит с грудой плодов на блюде — угощением садовника. Народ с любовью относится к растительности.
Царица Тамара, например, более двух лет терпела омерзительное пьянство её первого мужа Юрия, сына Андрея Боголюбского, «врачевала Вавилон, но он не исцелился». Сложившуюся ситуацию она объяснила ему так — «я не в силах выпрямить тень кривого дерева и, не имея за собой вины, отряхаю и пыль, которая пристала ко мне через тебя». На книжных миниатюрах времён Давида Строителя и Тамары находим близкие нам сюжеты — вышли в сад молодые муж с женой и сажают деревца, дедушка учит внуков прививать деревья. Ещё в те времена в Грузии производили шёлк, который шёл и на вывоз. И шелковицу (тутовник), и тутового шелкопряда там и сейчас хорошо знают. Вам же едва ли придёт в голову сравнить лентяя с «бабочкой-шелковницей, когда она из кокона вылупится». А грузинский человек, как и я, хорошо знает и жизненный цикл (бабочка, яйца, гусеница, кокон, куколка), и повадки, и зверский аппетит гусениц.
То же и с гранатом. Мы знаем плоды или сок, но мало кто видел его алые цветы. Грузинский поэт утверждает, что гранат пуще всех влюблён в солнце, родство с солнцем сквозит в каждом его лепестке. Глядит он на него и не верит, что гранат может увянуть, как другие цветы, поблекнуть, осыпаться, обратиться в прах. «Краса Цинандали, — обращается к Екатерине Чавчавадзе поэт Григол Орбелиани, — сплетай свои дни, как живые цветы, пока с небосклона горит благосклонно звезда твоей юности и красоты». «Я люблю цветы, но не люблю смотреть, как их срывают», — говорит Зурикела, очень симпатичный главный герой романа Нодара Думбадзе «Я, бабушка, Илико и Илларион». Сорванные цветы напоминали ему «похоронный венок». В другом его романе «Я вижу солнце» мы узнаём, что в Гурии не только поют: «Как ты быстро, как ты ловко собираешь чай! Кто учил тебя, Натэла, ну-ка отвечай!» и растят китайский чай, но и по-прежнему собирают листья рододендронов, из которых тоже готовят целебный напиток, как-то и было в давние, «до чайные» времена. Если бы вы приехали в Западную Грузию в конце декабря, то весьма удивились бы, что обычный ствол орехового дерева с завитыми стружками, служит там новогодней ёлкой. Это — чичилаки. Его ставят на стол и скромно украшают, а после праздников сжигают, а пепел развеивают по ветру, чтобы беды и невзгоды покинули дом.
Даже столь непродолжительное пребывание в Грузии позволит вам увидеть много красивых городских и сельских, горных и равнинных ландшафтов, узнать много интересного о жизни и трудах близкого нам народа. Приятных впечатлений вам хватит надолго, ведь свидание это прибавит каждому, по крайней мере, три года жизни и одну неделю. И я уверен, что вам захочется вернуться в Сакартвело вновь. Говорил же Евгений Евтушенко, что «уехать из Тбилиси невозможно», ибо «Тбилиси из тебя не уезжает». Вы только послушайте, что поют добрые грузины:
«Гость желанный пусть приходит. И домой пусть не уходит! И вино пускай струится без конца и в жилах бродит! Радостен нам ваш приход, истомило ожиданье! А придёт пора уйти — огорчит нас расставанье!»