Журнал "Зелёная стрела"
Меню раздела

Парк Монрепо - "мое отдохновение"

Поделиться
"Моё отдохновение" - так звучит в переводе с французского название одного из прекраснейших романтических садов и единственного уникального скального пейзажного парка в России – «Монрепо». Этот уголок природы, приютившийся на берегу шхеры Выборгского залива, действительно стал убежищем для души всех трёх владельцев усадьбы.
Здесь начинается новая жизнь военного инженера и коменданта Выборгского замка Петра Алексеевича Ступишина. Уставший от военной службы и строительства укреплений, он приступает к преображению Лилл-Ладугорда (швед. - малый скотный двор) в уголок уюта и красоты, следуя эстетическим вкусам своего времени по принципу французского регулярного сада. В честь любимой жены назвал он свою усадьбу – Шарлотенталь – долина Шарлоты. Он первый посадил здесь лиственные деревья и плодовый сад. Центральная аллея парка, посаженная им, до сих пор первая встречает нас и в тени тоннеля из древесных крон бережно ведёт к усадебному дому.
 
Всего трёхлетним сроком было владение усадьбой генерал-губернатора Выборгской губернии Фридриха Вильгельма Карла Вюртембергского, брата Марии Фёдоровны – жены будущего императора Павла I. Прусский принц, оставивший в России скандальный след – безобразного толстяка со скверным буйным характером, служивший постоянным источником для интриг и сплетен, не всегда был таковым. Прекрасно образованный, энергичный умный и талантливый, но огрубевший от долгой военной походной жизни, обречённый своим социальным статусом на интриги в политической игре, перенесший драму в семейной жизни, глубоко в душе был несчастлив.
 
Именно здесь, неустанно трудясь (ибо за три года им было создано немало), погружался он в воспоминания лучших лет своего детства, когда вместе со своим учителем проживал в живописном местечке Mon Repos, в честь которого и назвал свою усадьбу.
 
В поисках «убежища для души» на эти места выпал выбор и третьего владельца Людвига Генриха Николаи. Судьба его подобна чёлну в вечном странствии мимо чужих берегов. Именно Монрепо стало последним причалом одного из лучших представителей эпохи Просвещения, поэта и философа, учителя и наставника Павла I, Президента Санкт-Петербургской Академии Наук.
 
С 14-ти лет Людвиг подавал надежды одарённого поэта, был дружен с лучшими поэтами своего времени: Геллертом, Рамлером, Метастазио… В молодые годы ему довелось оказаться в эпицентре европейской культуры, он входил в круг философов – энциклопедистов. Благодаря мудрости, Людвиг проявлял тщательную разборчивость во всех новых веяньях и всегда отличал вечные ценности от временных.
 
Его поступки всегда соответствовали мыслям, в отличие от Вольтера и Дидро, последнего за двойственность парижане называли «лживым джентльменом». Разочаровавшись расхождением проповедуемых идеалов и собственного поведения идеологов просвещения, Л. Николаи с иронией отмечает:
 
«Робертсон – еретик, 
Вольтер – большой болтун, 
Который прогоняет Бога, 
Издеваясь над святыми и чудесами 
Когда мы узнали об этом, 
То перестали его читать. 
Мы чтили с благоговеньем 
Королевский город Париж 
Но все уже знают 
Это всего лишь Вавилон 
В котором есть атеисты, теисты, материалисты 
Как также и энциклопедисты 
И анархисты разных мастей.»
 
Возможно, поэтому Л. Г. Николаи охотно принимает решение отправиться в Россию, где ему представилась возможность попытки осуществить самое главное стремление эпохи – воспитание просвещённого монарха для создания совершенного общества. Именно Людвиг дал Павлу серьёзное историческое и политическое образование, делая акцент на этическом образе ярчайших представителей истории.
 
Для Павла была написана сказка «Красота», где среди всех красот мира превозносилась мудрость и добродетель. Но и в результате своего педагогического опыта Л. Николаи был разочарован. Л, Николаи так охарактеризовал своего ученика: «Я всегда считал его существом, самым странным образом, сочетавшим в себе приятное и жестокое. Его злая судьба, в конце концов, постоянно давала восторжествовать последнему над первым».
 
В неблагоприятной обстановке Л.Г. Николаи в должности президента пытается преобразовать рутинное состояние Академии Наук, действующей на основе регламента от 1747г., чтобы поднять её на должную высоту. «Для последнего творения Петра блеснул, наконец, луч спасения» - в 1803г. был принят без поправок новый регламент, созданный Л.Г. Николаи.
 
В этом же году Людвиг просит Александра об отставке: «Признаюсь, что, несмотря на приятную перспективу царствования долгого и мирного, мне с каждым днём всё более и более бьёт в нос эта придворная клоака, в которой непрерывно совершаются мелкие гадости». Получив отставку, Л. Николаи бежит от высшего общества в «тихое место», где «…под мощною защитой Александра живёт тихий народ, свободный и простой. Лжемудрецов безумных яд к нему не проникает». В письме к сыну Паулю он пишет, что среди пустыни камней есть место для отшельника.
 
Людвигом движет желание уединиться в спрятанный в заливе уголок, куда «Укажет тебе путь направо птица… Найдёшь его – иди в мою обитель». Здесь он напишет свои воспоминания о насыщенной событиями жизни – путешествии. Здесь найдётся место среди лилий и роз поминальной урне лучшего друга Франца Германа Лафермьера, чья жизнь прошла рядом, найдётся время для воспоминаний юношеской мечты создания «Библиотеки двух друзей», и время для оплакивания утраты близкого друга.
 
Смотри! Недалеко и для меня 
Уже готово место урне с пеплом. 
«Теперь довольно» - скажет пусть она – 
Всего два слова, ибо сытым 
Покину этой жизни пир.
 
Силы истощены, душа истерзана, ощущение тщетности затраченных усилий, как будто вся жизнь прошла не по тому ориентиру: «Как часто, ничего не подозревая мы проходим мимо истинного рая…». Но поворот судьбы Людвига не был исключением.
 
Крушение иллюзий просветительских идей о создании идеального мира неминуемо вела к возникновению нового мироощущения, в котором человек обращался к собственному творческому началу, к погружению в свой внутренний мир души, где соединяется уникальное и универсальное, когда каждый человек вмещает в своей душе весь мир и одновременно является его маленькой частицей. И это было рождением новой эпохой, названной Романтизмом. Выстраиваются новые отношения между человеком и природой, которая воспринимался как хаос – источник творчества и возникающей гармонии.
 
Скальный ландшафт побережья – нового пристанища души поэта являет свидетельство процесса сотворения мира, погружая созерцателя в начало начал и пробуждая его к новому творчеству. Предвосхищая создание парка, Людвиг пишет поэму «Имение Монрепо в Финляндии», начиная своё повествование с мифотворчества:
 
И все ж! Не только у горы Олимп 
Пылал огонь войны богов, титанов. 
Меж полюсами мчались ярость и мятеж, 
Но здесь, где край земли, всего ужасней было. 
О страшной битве здесь кричат поля, 
Где глыбы скал рассеяны повсюду.
 
Следуя богам, пытливая и вновь воскресшая к жизни и творчеству душа поэта, стремится к преображению «сырого вещества красоты», которую в невыразимом порыве уронила природа.
 
Нужно было соединить то, 
Что до сих пор лежало разрозненным 
И одухотворить эту природную красоту; 
И я, открывая всё новые очарования, 
Добивался полной гармонии и совершенства.
 
Людвиг единство мироздания заключает в одну природу творчества, которая проявляется при возникновении любого произведения, поэмы, сада, живописного полотна. В поэме он проводит аналогию с творчеством поэта-барда:
 
Так, слушая возвышенного барда, 
Ты думаешь, что дивные слова 
Само собой из уст златых стремятся, 
Гармонии выстраивая ряд. 
И только одному ему известен 
Попыток счёт и частых неудач, 
Пока он не достигнет совершенства.
 
На смену Французского регулярного сада, что являл собой растительное «царство разума», в эпоху Романтизма приходит Английский пейзажный парк, обращённый к миру чувств:
 
Природа множество явлений нам даёт 
И столь же много чувств имеет сердце, 
Что им созвучны: буре – страх, 
Отдохновенье – тишине, отчаянье – пещере, 
Ручью и лугу – радость на душе, 
Серьёзность мыслей – лесу, наслажденье – роще. 
И чувства разбудить, и взглядом знатока 
Познать намеренья природы в каждом месте, 
Угадывать и быть в согласье с ней…
 
На протяжении всей истории садов, начиная с садов Древнего Египта, Китая.., включая сады XVIII в., они служили воплощением идеального неземного мира. И только Английский пейзажный сад впервые допускал только корректировку пейзажей, природа предлагала угадывать и быть в согласье с ней. ...
 
Нужно оттенить то, что она слабо пытается выразить, 
Черпая дополнительно из сокровищницы искусства. 
Благодаря тонким переходам 
Картины изменяются, соотносятся, 
В умном порядке вставая друг за другом, 
Всё это принадлежит искусству поэта-садовника.
 
Людвиг так же повествует о преобразовании заболоченного места вокруг источника, создании котла и высадки рощи для нимфы:
 
Смотри, источник целый год 
Со щедростью мне дарит наслажденье 
Из недр своих отверстых…
 
Тема воздаяния за благодетельные поступки черпают романтики в традиционной культуре древних народов, когда природа была наделена живой душой, соответственно отвечающей на проявления души человека, пример тому – легенда о нимфе Сильмии и пастухе Ларсе. К солнцу обращается молитва нимфы богу с просьбой дать врачующую силу источнику, а ночью в глубине леса подолгу взывает к богу монах-отшельник.
 
В классицистическом стиле были поставлены павильоны – храмы античным богам и героям: Амуру, Нептуну и Нарциссу. Китайской пагодой, взлетающей в небеса, возвышалась на скале Мариентурм памятник «моей благодарности беспредельной доброте Марии» – башня Марии, посвящённая Марии Фёдоровне. На соседнем острове стоит Колонна в тосканском римском стиле – знак благодарности императорам. «Сей покой нам цезарь даровал» - начертано на ней.
 
Приют, о котором я мечтал юношей, 
Под звуки струнных игр Тибулла, 
В старости был мне дарован; 
Осуществилось это, слава богу, 
О большем я и не мечтаю.
 
Сын Людвига – Пауль Николаи, которому была отпущена долгая жизнь, уйдя в отставку, посвятил себя Монрепо. Для усадебного дома пополнялась коллекция картин и собрание библиотеки, насчитывающей около 9000 книг. В 1830 году по приглашению Пауля Николаи для обучения его детей рисованию датского художника - декоратора К.Ф. Христенсена. Благодаря прекрасным акварелям этого художника, написанных с натуры, мы имеем представление о парке того времени и о тех архитектурных строениях, которые не сохранились до наших дней.
 
Безукоризненная композиция его произведений, грамотное исполнение наилучшим образом представляют нам лучшие виды парка, и как бы разлитый в них покой приглашает нас к бесконечному созерцанию красоты и гармонии. Пауль – человек благороднейшей души, от внимания которой не ускользало ничего важного и значимого. Скорбящий о погибших в 1812г. братьях жены, увековечил их подвиги и донёс до нас их имена на обелиске, посвящённом Карлу и Августу де Брольи.
 
Выполнив волю отца – предать его прах острову, увенчал скалу Людвигштайн капеллой Людвигсбург, явив нашему взору одно из красивейших мест парка. Не ускользнуло от его внимания и только что собранный Э. Лёнротом карело-финский эпос, и тут же большой камень увенчала фигура главного героя – Вяйнямёйнена – бога творца в живописном ущелье у границы сада, названная Людвигом «Концом света». Ибо подобно тому, как бог создал из хаоса наш мир, так создатели сада явили нам новый мир, созданный по образу своих мыслей и чувств.
 
Последуй мне. При каждом шаге 
Мой сад беседует с душой 
И с чувством мудрость примиряет. 
Лишь с ней беседует, а так он нем.
 
Мощный творческий импульс создателей парка не мог оставить без следа посетителя Монрепо, художественный образ которого оставлял глубокий след в душе человека, воодушевляя его на новое творение. В России, как путешествия, так и фиксация впечатлений в дневниках и заметках становятся неотъемлемой частью культуры того времени.
 
Появление парка Монрепо в Выборге вызывает интерес светской публики. Многие путешественники, следуя в Финляндию, посещают парк, и уже в 1805 году можно встретить первое упоминание о парке:
“... с одной стороны заливы, острова, холмы, утесы, пропасти и долины суть природные его украшения, с другой густые тенистые аллеи, рощи, цветники, мосты, пруды, каналы, статуи, гроты, беседки, памятник, дружеству посвященный, и прочее составляют сколько неожиданные, столько и прелестные виды; а добросердечие и ласковость почтенных сего места владетелей соделывает оное посетителю любезным...” в “Обозрение Российской Финляндии или минералогические и другие примечания, учиненные во время путешествия по оной в 1804 г. академиком, коллежским советником и кавалером Василием Севергиным” СПб 1805г.
 
В этом же году В.М. Северин в “Обозрение Русской Финляндии” пишет:
«…сколько бы природа ни казалась в первобытном своем состоянии дикою, но через приложение малого искусства, руководствуемого превосходным вкусом, сделалась пленительною картиною, доставляющую взору и уму множество приятных упражнений».
 
А.П. Керн в 1829 году, посетившая в компании О.М. Сомова, М.И. Глинки, А.Я. Римского-Корсаково, А.А. Дельвига с женой, оставила свои воспоминания об этом парке:
“Лишь только мы вступили в этот очаровательный сад, усталость была забыта, и восхищение сопровождало каждый наш шаг. Он нам казался изящной игрушкой – самой тонкой работы. Много вкуса и любви к делу было в человеке, умевшем так прекрасно украсить этот уголок, не изуродовав природы, как это часто делается. Он, так сказать, только приголубил, приласкал её и тем помог ей выказать ещё рельефнее все свои красоты”.
 
В 1832 году выходит печатное издание «Путевые заметки о Финляндии» О. Сомова, проиллюстрированные В.П. Латером – другом Пушкина по лицею, который бывал в Монрепо и делал пейзажные зарисовки.
 
Многоликий образ Монрепо не мог обойти стороной кинематограф. Павильон Людвигсбург фигурирует в качестве средневекового замка в фильме А. Балабанова «Замок», снятому по одноимённому роману Ф. Кафки.
 
В Чайной беседке сняты сцены фильма «Андерсен - жизнь без любви» Э. Рязанова, а также в фильме «Ольга» (рабочее название. 2007г.), где пейзажи Монрепо служат декорациями событий, происходящих в Западной Европе в XIX – XXвв.
 
Самоотдача и любовь, вложенные в создание парка Людвигом и Паулем Николаи дали свои ростки и проявились в художественных произведениях последующих эпох.
Монрепо и в настоящее время служит неиссякаемым источником вдохновения для творчества поэтов, художников и кинематографистов и продолжает оставаться местом отдохновения для любого вошедшего в удивительный «мир многоликий, где чувство и фантазия царят».
 

Автор: